Ѓафтора (отрывок из книг Пророков, читаемый после отрывка из Торы в Субботы, праздники и дни постов) нашей сегодняшней недельной главы «Ки сисо» рассказывает об одном из самых драматических моментов в жизни народа Израиля — великом противостоянии Элияѓу и пророков Бааля на горе Кармель.
…Это были тяжелые дни для верующих в Единого Б‑га. Ахав, царь Израиля (Северного царства — одного из двух, на которые распалась держава Давида и Шломо), женился на Изевель, дочери финикийского царя. Попав под влияние жены-идолопоклонницы, Ахав сам устроил посреди своей столицы — Шомрона святилище финикийского божества Бааля, во власти которого, по его убеждению, было посылать на землю дожди и давать людям средства к существованию. Ахав с женой молились идолу и просили у него изобилия и успеха. Изевель удалось распространить идолопоклонство на Земле Израиля, и многие евреи последовали за пророками Бааля. Пророк Элияѓу, живший в то время и потрясенный столь широким распространением идолопоклонства, пророчествовал, что дожди полностью прекратятся, и тогда все поймут, что молитвы Баалю бесполезны.
Три года прошли в условиях засухи, ни капли воды не упало с неба, почва была сухой, и у людей не было хлеба. Элияѓу чувствовал, что настал момент действовать. Он пришел к царю Ахаву и предложил провести публичное испытание для установления справедливости. Они поднялись на вершину горы Кармель около Хайфы, Элияѓу с одной стороны, и 450 пророков Бааля — с другой. Весь народ Израиля собрался там, и пророк Элияѓу обратился к нему с пылкой речью: «Долго ли вы будете колебаться между двумя мнениями? Если Г‑сподь есть Б‑г, то следуйте Ему, а если Бааль, то следуйте ему!» (Млохим I, 18: 21). Но народ молчал. Тогда обе стороны установили жертвенники, каждый зарезал быка и положил его части на дрова, и они должны были молиться и ждать, что огонь спустится с неба. Пророк Элияѓу дал возможность идолопоклонникам первыми доказать всемогущество своего идола. Ѓафтора описывает, как они молили и просили, «и взывали именем Бааля с утра до полудня, говоря: «О, Бааль, ответь нам». Но не было голоса, и не было ответа» (там же, стих 26). Элияѓу начал смеяться над ними и предложил: «Кричите громче, ибо он, может быть, занят беседою или в отлучке, или в пути; а может он спит, так он проснется…» (там же, стих 27). Но ничего не помогало. Огонь не сошел вниз.
Затем наступил черед Элияѓу. Чтобы увеличить силу чуда, он сначала вылил воду на жертвенник, чтобы показать, что естественный огонь не мог загореться там, а затем обратился ко Всевышнему: «Г‑споди, Б‑же Авраѓама, Ицхока и Исроэля! Да познают в сей день, что Ты — Б‑г в Исраэле, и что я, раб Твой, сделал все по слову Твоему! Ответь мне, Г‑споди, ответь мне! И будет знать народ этот, что Ты, Г‑споди, — Б‑г, и Ты обратишь к Себе сердце их!» И ниспал огонь Г‑сподень, и пожрал всесожжение и дрова, и камни, и прах; и воду, что была во рву, вылизал» (там же, стихи 36–38). Ошеломленная толпа разразилась криком веры: «Г‑сподь — Он Б‑г, Г‑сподь — Он Б‑г!» (там же, стих 39).
В этой истории бросается в глаза призыв, с которым Элияѓу обращается к народу: «Долго ли вы будете колебаться между двумя мнениями?» Это удивительно! Вместо того чтобы критиковать их за идолопоклонство, пророк делает нечто иное: он протестует против того, что они «молятся двум богам», одним утром идут в синагогу, а на другое отправляются в церковь… Но минутку, разве в этом была проблема? Нет, проблема в том, что они поклонялись идолу Баалю. Значит, Элияѓу должен был кричать: «До каких пор вы будете служить идолу?! Раскайтесь!» Почему же он сосредоточен на том, что они колеблются? Более того, Элияѓу говорит страшные слова: «А если Бааль — следуйте за ним!» Он ясно говорит, что чем служить и тому, и другому, лучше пойти с Баалем до конца! И это вызывает крайнее недоумение: разве есть что-нибудь хуже, чем идолопоклонство?!
Любавичский Ребе объясняет, что есть нечто худшее, чем заниматься идолопоклонством: ничему не поклоняться. Не освящай никакой ценности и наслаждайся жизнью без обязательств. Проблема состоит в том, что он колеблется, стоя на пороге и не переходя ни на одну сторону. Дело не в том, что он один день иудей, а на следующий верит в Бааля, на самом деле он ни во что не верит. Это человек, который просто хочет наслаждаться и не желает быть обязанным никому. Когда красные у власти, он красный. Когда у власти белые — он белый, а когда центр становится сильнее, он голосует за центристские партии. У него нет компаса, нет совести! У него есть флюгер, и он сам вертится туда-сюда, следуя за направлением ветра. И нет ничего хуже этого! А быть евреем — значит бороться за что-то, жертвовать чем-то, платить, когда это необходимо.
Еврейская жизнь — это не отдых на курорте, где все включено. Есть цена, которую нужно платить за то, что мы являемся избранным народом. А если еврей колеблется, сомневается, то иудаизм его внешний и фальшивый. И в некотором смысле (но только в некотором, не следует принимать эти слова как руководство к действию!) лучше пусть уже занимается идолопоклонством. Потому что тот, кто поклоняется идолам, по крайней мере, ищет что-то, хочет придерживаться чего-то и посвятить свою жизнь чему-то. Он готов платить, и поэтому, если кто-то завтра придет и убедит его, что он был неправ, то он внесет изменения в свою жизнь и действительно приблизится к Б‑гу. А тот бесхребетный, который все время колеблется, — никогда и ни к чему не подойдет серьезно. Более того, тот, кто занимается идолопоклонством, может однажды проснуться и раскаяться, но тот, кто пытается усидеть на двух стульях, наверняка будет в порядке. Ему не за что просить прощения.
В этом ключе Любавичский Ребе однажды на аудиенции с одним человеком истолковал удивительным образом всем известную историю о суде царя Шломо. Это были первые дни его правления, и все следили за молодым царем, чтобы увидеть, чего он стоит и на что способен. В те дни он подвергся серьезному испытанию, с которым даже гении не могли бы справиться. Перед ним предстали две плачущие и взволнованные матери, просящие о помощи. Несколькими днями ранее у каждой из них был ребенок, и они обе спали с детьми в одной кровати. Утром они обнаружили, что один из детей задохнулся, и теперь, убитые горем, спорили из-за живого ребенка. Каждая утверждала, что в живых остался именно ее сын. Шломо вытащил свой меч и приказал: «Разрубите ребенка пополам и отдайте по половине каждой из женщин». Ошеломленные матери на мгновение задумались, а потом одна сказала: «Рубите, пусть не достанется ни мне, ни ей!». А другая со вздохом сказала: «Дай ей живого ребенка и ни в коем случае не убивай!» Царь передал ребенка другой матери и сказал: «Ты — истинная мать, та, которая отдаст все ради жизни своего сына». И вот Ребе задал этому гостю вопрос: как Шломо решился выдвинуть такую ужасающую идею? Как еврейский царь мог предложить разрубить ребенка? А если бы они обе приняли его предложение в душевной суматохе, в которой они находились?! Поэтому сказал Ребе, толковать это следует так: Шломо не хотел резать ребенка на самом деле. Он намеревался предложить, чтобы ребенок рос с двумя матерями: неделю с одной и неделю с другой. Это называлось «разрубить» ребенка. Убить его живьем. Дать ребенку два типа воспитания. Одно, не имеющее прочной основы, не прививающее духовные ценности, за которые стоит бороться до конца, — это «шоколадное образование», которое ничего не требует и ни к чему не обязывает. И воспитание настоящей любящей матери, которая понимает, что такое еврейская жизнь и как следует вести ребенка по дороге служения Всевышнему.
Что это значит для всех нас? В каждом из нас есть злое начало, и бывают дни, когда мы можем справиться с ним, но есть и дни, когда оно проявляется сильнее, чем обычно, вселяет в наши души колебания и сомнения и мешает нам жить по законам Торы. Что же может помочь нам в таких случаях противостоять йецер ѓоро? У каждого еврея должна быть одна точка, один нерушимый принцип, за который он готов отдать свою душу. Это может быть одна заповедь, один обычай, одно устрожение в исполнении заповеди и т. п. — то, что является его делом в этом мире. Он знает, и его дети знают, что «папа никогда не откажется». Это может быть урок Торы раз в неделю, молитвы Минха и Маарив, которые он обязательно читает в миньяне в синагоге, постоянное волонтерство в интересах общины — одно действие, которое определяет его суть, как человека и как еврея. Это точка его соприкосновения с Б‑гом. И когда человек самоотверженно отдается такому делу, его еврейство никогда не заканчивается, а переходит к детям, внукам и последующим поколениям до конца веков.