НЕ ТІЛЬКИ ПРО КАШРУТ...
Когда-то я прочитал в одном журнале интересную историю из жизни пережившего Холокост еврея Мордехая Феферблата, который три года был узником Освенцима. Он рассказал, что однажды осенним вечером 1944 года в его барак привели парня по имени Леон. Очень истощенный и совершенно обессилевший, парень лежал на нарах рядом с Мордехаем. Его лицо было мертвенно бледным, а глаза выпучены от голода. Леон рассказал Мордехаю, что у него не было постоянного места работы в лагере. Мордехай предложил ему работать рядом с собой на очистке котлов от супа на кухне СС. Это была необычная работа в те дни. С помощью куска картона он оттирал котел внутри, одним глазом поглядывая за тем, что происходит вокруг. Когда им раздавали ежедневную порцию супа, Мордехай отдавал ее друзьям, и, конечно же, теперь этот суп доставался Леону. Однажды офицер СС заметил, что Мордехай отдал Леону свой суп. Подбежав к ним, он хрипло спросил:
— Эй, ты, что ты получил за суп?
— Ничего, — ответил тот, и Леон подтвердил его слова.
— Почему ты это сделал? — продолжал допрашивать Мордехая офицер.
— У меня сегодня сильно болит живот, и я не мог есть, но завтра он вернет мне мою порцию.
Услышав ответ, офицер презрительно рассмеялся:
— Этот хлюпик доживет до завтра? Здесь отец не дает суп своему сыну просто так, брат не даст брату еду задаром…
Увидев неподалеку тяжелый камень, офицер приказал Мордехаю поднять его и держать высоко над головой, стоя на цыпочках. Сам он стоял рядом до конца обеденного перерыва, наблюдая за правильным исполнением назначенного наказания.
— Я вижу, что ты уже давно в лагере, — сказал ему потом эсэсовец. — Это подтверждает твой номер. Теперь ты получишь другую, более интересную работу! — и он повел Мордехая туда, где копали котлован под электростанцию, и передал незнакомому капо, который поставил его на самый тяжелый участок: поднимать грунт из глубокой ямы.
При эвакуации Освенцима в январе 1945 года Мордехаю удалось бежать вместе с небольшой группой заключенных. Они пришли в деревню, горевшую после бомбежки, и первым делом начали искать что-нибудь поесть. Вскоре им повезло: из одного сарая послышалось поросячье хрюканье. Совсем немного времени ушло на то, чтобы загнанного ударами палок поросенка схватить и зарезать, использовав вместо ножа разбитое стекло. Кусочки мяса положили на горячие камни еще дымящейся стены разрушенного дома, и через несколько минут началась раздача еды окружающим. Когда очередь дошла до Мордехая, он, смущаясь, отказался от участия в совместной трапезе, пояснив, что никогда в жизни ничего подобного не ел. Он прошелся по деревне и нашел разбросанную на земле картошку, которую взрывом выбросило из погреба, где она была заготовлена на зиму. Взяв картофелины, Мордехай запек их на раскаленной пожаром стене и съел.
Вернувшись к своим, он заметил среди товарищей по побегу Леона. Их глаза встретились, оба были очень довольны тем, что им удалось бежать. Леон поблагодарил его за помощь и рабочее место, позволившее ему собраться с силами, а потом они расстались.
Мордехай репатриировался в Израиль. Прошло более десяти лет, и однажды, летом 1957 года, вернувшись с работы, Мордехай увидел свою жену, стоявшую на пороге квартиры с загадочной улыбкой на губах. «Ты никогда не догадаешься, что за гость ждет тебя дома!» — сказала она. Когда он вошел в дом, к нему на шею бросился Леон, крепко сжал его в объятиях и сказал: «Этот человек спас меня от смерти. Как я могу отблагодарить его за это?!» И он поведал жене Мордехая историю своего спасения.
Перед тем, как уйти, Леон сказал, что живет в Иерусалиме, дал свой адрес и пригласил Мордехая в гости. Когда Мордехай поехал к нему, он обнаружил, что Леон живет на улице у стен Старого города. Пройдя по ней, он увидел, что там нет ни одного частного дома, только церкви и монастыри. Оказалось, что Леон жил в одном из них!
«В чем же дело?» — спросил себя Мордехай. Все это казалось ему таинственным и необъяснимым. Он позвонил в дверь, ему открыл сам Леон. Пожав ему руку, хозяин увлек его за собой, усадил на диван в комнате и начал рассказывать историю своей жизни: «Ты помнишь тот случай после побега, когда мы остановились в горящем селе? Помнишь, как поляки, которые были с нами, нашли поросенка и зажарили его. Каждый получил свою порцию, только ты отказался это есть. Мы расстались вскоре после этого «праздника обжорства». Не прошло много времени, как у меня начались страшные боли в животе. Кто-то посадил меня в машину, которая привезла меня в Краков. Там меня поместили в одну из местных больниц. Это была церковная больница, где за мной самоотверженно ухаживали монахини. Они спасли меня от смерти. По мере того, как я выздоравливал, меня все больше и больше уговаривали в благодарность за спасение перейти в христианство. И однажды в моей палате появился священник… Ну, в общем, что сделано, то сделано». Потом Леон рассказал, что через некоторое время его отправили учиться в семинарию, после окончания которой он вернулся в Краков и начал служить там священником. Позже он был переведен в монастырь в Иерусалиме.
Заканчивая эту историю, Мордехай Феферблат сказал: «Так еврей Леон, жизнь которого, по его словам, я спас в Освенциме, еще до встречи с монахинями, несмотря ни на что, выбрал следовать за ними». Мордехай решил не поддерживать отношения с Леоном…
Запрет на употребление в пищу свинины для евреев является законом, как сказано в Талмуде (трактат «Йома», 67б): «Написано в Торе: «И законы Мои соблюдайте». Речь идет о заповедях, смысл которых от человека сокрыт, и дурное побуждение выдвигает возражение против них… И народы мира выдвигают против них возражения. Например, это касается запрета есть свинину… Поэтому сказано: «Я Г сподь» — Я дал вам наказ, и не вправе вы уклониться от его исполнения». Тем не менее, стоит заметить, что это животное само по себе вызывает у евреев отвращение. Вот как объясняет Рамбам причину этого запрета: «Свинья — грязное животное, питающееся нечистотами… Если бы свинина была дозволенной, рынки и дома стали бы грязнее отхожих мест» («Море невухим», 3: 48).
Действительно, факт, что слова «свинья» и «свинство» используются почти во всех европейских языках для обозначения морально нечистоплотных людей и неблаговидных поступков. Со временем это стало важным признаком, отличавшим иудея от язычника, и воспринималось в народе как наиболее серьезное прегрешение. Многие евреи проявляют особую осторожность в этом вопросе, несмотря на то, что не строго соблюдают другие, гораздо более серьезные запреты. Даже в глазах язычников воздержание от употребления в пищу свинины являлось одним из признаков еврейства. Не удивительно, что во времена Второго Храма, когда вышли антиеврейские указы Антиоха, в оскверненном Храме греки приносили в жертву именно свиней, как рассказывается в книге Маккавеев.
То, что употребление в пищу свинины символизирует отрицание всех еврейских ценностей, подтверждает следующая история. Элазара, одного из глав мудрецов, которому было девяносто лет, солдаты Антиоха пытались заставить есть свинину. Когда он отказался сделать это, ему предложили совершить подлог: съесть прилюдно кошерное говяжье мясо под видом свинины. Элазар отверг и это предложение, сказав греческому наместнику: «Мне уже девяносто лет. Если я сделаю по-твоему, то все, кто моложе меня, скажут: «Даже девяностолетний Элазар ест свинину, чтобы спасти свою жизнь. Так чего же они ждут от нас?» Нет, я скорее умру, чем дам такой пример покорности своему народу. И жизнь моя, и смерть — все руках Б жьих, а ты волен поступать, как считаешь нужным». Убедившись, что Элазар бесстрашно стоит на своем, наместник велел своим солдатам забить его до смерти…
Но, пожалуй, можно сказать, что есть еще одна причина для запрета на употребление в пищу свинины. Еврейскому народу свойственно особое понимание понятия «сострадание». И это одна из причин, по которой Тора заповедует евреям убивать животных определенным образом, чтобы избежать проявления жестокости по отношению к ним. Шхита — кошерный забой — является гуманным способом убийства, который сводит страдания животного к минимуму. Сострадание к животным относится не только к самому моменту шхиты, но и к уровню «интеллекта» животного, подлежащего убою. Оказывается, Тора разрешает нам есть только самых «глупых и наивных» животных, встречающихся в природе, именно тех, которые наименее чувствительны и не понимают, что их смерть близка. Свинья входит в десятку самых умных животных в мире. Академик Павлов отметил, что свинья является «самым нервным» из окружающих нас животных. Она сразу чувствует, когда человек приходит, чтобы убить ее, и страдает от этого не меньше, чем собаки, кошки или обезьяны. Возможно, именно по этой причине Тора запретила нам употреблять в пищу свинину. В «Море невухим» Рамбам объясняет: истинные цели многочисленных заповедей Торы в отношении животных — научить евреев состраданию. С точки зрения психологии и духовности, это означает, что сам по себе факт того, что мы убиваем только ничего не чувствующих и не понимающих животных, устраняет из среды нашего народа жестокость, столь распространенную у других народов.
Неслучайно такие животные, как кошки, собаки и обезьяны, обладают очень выразительным умным взглядом. Тора запретила нам в пищу именно тех животных, которые в своем поведении обнаруживают признаки ума: пытливость, понятливость, наблюдательность, любопытство. Обратите внимание, что из разряда животных запрет Торы касается собак, кошек, обезьян и лошадей, из водоплавающих животных запрещены дельфин, тюлень и кит, из птиц — попугаи, орлы, все певчие птицы. В противовес этому те животные, которых Тора разрешила нам в пищу, зачастую характеризуются равнодушным, рассеянным, бессмысленным выражением глаз. Думается, не случайно Тора разрешает нам есть мясо таких, наименее чувствительных, животных, как: овцы, куры, коровы, козы. Это животные, которые по своей природе хорошо приспособлены к жизни в многочисленных стадах, на одном и том же месте в течение нескольких недель и даже месяцев, не испытывая каких-либо неудобств. И среди рыб Тора позволила нам есть только наиболее примитивных, запретив все виды млекопитающих, обитающих в море.
О запрете на проявление жестокости по отношению к животным в книге «Сефер ѓахинух» написано: «Одним из факторов, побуждающих соблюдать эту заповедь, является развитие в себе чувств сострадания и милосердия к созданиям с тонкой душевной организацией, а также выбор праведного пути и строгое ему следование. В результате такой работы над собой человек станет проявлять эти чувства и по отношению к животным, которые были созданы, чтобы служить нам».
Об одном из аспектов этой заповеди говорится в нашей недельной главе «Эмойр»: «Корову или овцу, ее и детеныша ее не закалывайте в один день» (Ваикро, 22: 28). Рамбам объясняет смысл этого запрета тем, что он ограничивает и исключает убийство потомства в присутствии матери, что вызывает очень большую боль у животного. «Так как в этом случае нет никакой разницы между человеческим горем и страданием животного» («Море невухим», 3: 48). А Рамбан добавляет: «Воздержание от того, чтобы забрать яйца в присутствии матери учит нас милосердию и удерживает от жестоких действий. Жестокость по отношению к животным поселяется в душе человека и направляется уже и на других людей» (комментарий на Дворим, 22: 6).
Таким образом, этот запрет направлен на искоренение жестокости вокруг нас и развитие качества милосердия среди людей. Любавичский Ребе говорит, что если Тора запрещает нам причинять страдания животным, то человеку следует быть еще более осторожным, чтобы не причинить боль другому человеку. При этом речь идет не только о физических, но и о духовных страданиях. Когда вы видите еврея, не соблюдающего заповеди Торы, в вашей душе, несомненно, пробуждается острое чувство сострадания, особенно, когда еврей даже сам не знает, что он «голый без заповедей». Сначала нужно позаботиться о том, чтобы привлечь его к Торе, к исполнению заповедей Всевышнего. Как сказано: «Когда увидишь нагого, одень его, и от родственника твоего не скрывайся» (Ишаяѓу, 58: 7). Только тогда можно заботиться о себе.