В недавней беседе с одним из членов нашей общины я услышал рассказ о том, насколько трепетно он относится к запрету на злословие. По его словам, он остерегается этого греха не только в социальных сетях, где он не читает и, конечно же, не пишет подобного, но и в повседневном общении с близкими друзьями и членами семьи, где он также и следит за тем, чтобы ни слушать, ни произносить ни единого злословия.
В ответ я поделился с ним историей о жившем полтора века назад — рабби Ицхаке-Меире Альтере (известном также как Хидушей ѓа-Рим), основателе гурской династии хасидизма. Однажды, вернувшись из дома учения в свою комнату, ребе наказал одному из своих приближенных не пускать к нему никого. Многие пытались проникнуть внутрь, но хасид, получивший четкое указание, твердо преграждал путь всем желающим. Один молодой аврех, однако, настойчиво ухватился за дверной косяк, всеми силами не давая закрыть дверь. Хасид, помня о строгом приказе, ударил юношу по щеке, с силой оттолкнул его и захлопнул дверь.
В тот же день, ближе к вечеру, ребе обратился к этому хасиду с просьбой привести девять человек в его комнату для того чтобы помолиться «Минху» в миньяне. Хасид привел восемь человек, он сам девятый, поэтому он доложил: «Уважаемый ребе, миньян собран, можно начинать молитву». Ребе с удивлением спросил: «Где же миньян?» Хасид ответил: «Нас девять, а вы, ребе, — десятый». На это ребе заметил: «Я вижу в комнате только восемь человек...» Хасид растерялся, не зная, что ответить. Тогда Гурский ребе продолжил: «Видимо, ты считаешь, что и сам входишь в счет миньяна. Но как я могу включить тебя в миньян после того, как сегодня ты поднял руку на еврея?» Хасид стал оправдываться, говоря, что действовал лишь во исполнение воли ребе. «Неужели ты думаешь, что такова была моя воля? — возразил ребе. — Бить еврея ради меня?!»
Почему же так произошло? Почему из-за одной пощечины человек лишается права участвовать в миньяне? В Шульхан Арух Алтер Ребе (Законы о кражах и находках 1:1) говорится: «Всякий, ударивший своего ближнего, подлежит отлучению... и его не включают в миньян из десяти человек для любого священнодействия, пока суд не снимет с него отлучение». Более того, в талмудическом трактате «Санѓедрин» (лист 58-б) сказано: «Сказал Реш Лакиш: поднимающий руку на ближнего своего, даже если не ударил его, уже называется нечестивцем». Реш Лакиш идет еще дальше — не только тот, кто фактически нанес удар, считается нечестивцем, но даже тот, кто лишь замахнулся с намерением ударить, уже заслуживает этого определения!
Откуда у Реш Лакиша такая особая чувствительность к этому вопросу? Возможно, ответ кроется в его собственной биографии. Рассказывают, что в юности Реш Лакиш изучал Тору, но, оказавшись в стесненных обстоятельствах, был вынужден оставить учебу и продал себя в гладиаторы. Благодаря своей физической силе и крепкому телосложению он добился в этой опасной профессии немалых успехов. Его жизнь изменил случай, произошедший после того, как ему удалось бежать от своих хозяев...
Рабби Йоханан, один из величайших амораев Земли Израиля и редактор Иерусалимского Талмуда, однажды купался в водах Иордана. Талмуд (трактат «Бава Меция» лист 84-а) рассказывает, как Реш Лакиш, увидев своего давнего друга юности, прыгнул в реку вслед за ним. Рабби Йоханан, глядя на могучего гладиатора, произнес: «Хейлах ле-орайта» — «Твою силу бы да на служение Торе!» Тем самым он попытался вернуть друга на путь изучения Торы, намекая, что с такой силой тот мог бы достичь невероятных высот в учении. Реш Лакиш, однако, ответил: «Шуфрах ле-наши» — «Твоя красота подходит для женщин» (рабби Йоханан славился необычайной красотой). На это рабби Йоханан сделал неожиданное предложение: «Если вернешься к изучению Торы, я отдам тебе в жены свою сестру, которая красивее меня…» Реш Лакиш согласился, и рабби Йоханан помог ему вернуться к учению, обучая его Писанию и Мишне, пока тот не стал одним из величайших мудрецов своего поколения, почти сравнявшись по уровню знаний с самим рабби Йохананом.
Именно Реш Лакиш, с его бурным прошлым, произнес знаменитые слова о том, что даже поднявший руку на ближнего уже называется нечестивцем. Возможно, этот человек, сам познавший мир насилия, понимал, что для борьбы с агрессией недостаточно наказывать за уже совершенное действие — необходимо предотвращать саму возможность удара, порицая даже намерение к насилию.
Своё учение Реш Лакиш основывал на истории Моше-рабейну. Когда мы читаем книгу «Шмот», то обнаруживаем, что о жизни Моше нам известно на удивление мало. От описания его рождения и спасения дочерью фараона повествование почти сразу переносится к горящему кусту, когда Моше уже восемьдесят лет. Между этими событиями — лишь пятнадцать стихов, которые, по сути, представляют собой «резюме» Моше, объясняющее, почему Всевышний избрал его руководителем еврейского народа. Первый эпизод этого «резюме» начинается словами: «И вырос Моше, и вышел к братьям своим, и увидел их страдания» (Шмот 2:11). Как объясняет Ребе, Моше, воспитанный как принц в доме правителя мира, имевший все мыслимые привилегии благодаря любви дочери фараона, тем не менее сделал сознательный выбор — «вышел к братьям своим». Это не была праздная прогулка; он вышел, чтобы интересоваться благополучием своего народа, проявляя истинную заботу (Сихот кодеш 5740, т. 1, с. 487).
И что же видит Моше? Египтянина, избивающего еврея с намерением убить его. «И обернулся туда и сюда, и увидел, что нет никого» — Моше осмотрелся, ища хоть кого-то, кто вступился бы за страдающего, но не нашел никого, кому было бы до этого дело. Тогда он убил египтянина, спасая жизнь еврея.
На следующий день происходит еще одно знаменательное событие. Моше снова выходит и на этот раз видит двух евреев, ссорящихся между собой. «И вот, два человека из евреев ссорятся; и сказал он нечестивцу: зачем ты бьешь ближнего своего?» (Шмот 2:13). В ответ тот еврей возмущенно спрашивает: «Кто поставил тебя начальником и судьей над нами? Не думаешь ли ты убить меня, как убил того египтянина?» «И устрашился Моше, и сказал: верно, стало известно это дело». Из слов Моше-рабейну в Торе Реш Лакиш делает вывод: «Не сказано “зачем ты ударил”, а сказано “зачем ты ударишь”, хотя он еще не ударил его, [но] называется злодеем». Ребе спрашивает, в чем именно заключается точность формулировки Реш Лакиша: «поднимающий руку на своего товарища», ведь в стихе сказано «зачем ты ударишь ближнего своего», просто выражение удара, и не упоминается именно выражение «поднимающий руку». Объясняет Ребе: «В самом совершении нежелательного действия – есть разница между просто нежелательным действием и нежелательным действием, которое совершается тем, чья цель и назначение – прямо противоположны, от края до края, нежелательному действию, совершаемому с его помощью. То есть, когда берут нечто, чья цель и назначение – делать добро, и используют его для прямо противоположного действия – это более серьезно, чем просто совершение нежелательного действия. И в этом вопросе подчеркивается тяжесть “поднимающего руку на своего товарища”: ее цель и назначение – делать добро и милосердие ближнему, и, как говорит Алтер Ребе в книге Тания: “рука, раздающая милостыню бедным”. То есть, цель и назначение руки – давать милостыню. И в этом точность выражения “поднимающий руку на своего товарища” – что вместо того, чтобы использовать свою руку для ее цели и назначения, делать добро и милосердие своему товарищу, хочет использовать свою руку... для прямо противоположного – ударить своего товарища, не дай Б‑г. И понятно, что это более серьезно, чем намерение ударить своего товарища, например, ногой, так как цель и назначение ноги – ходьба, перемещать человека с места на место (а не давать милостыню, как у руки), и, следовательно, тяжесть удара ногой не достигает тяжести удара рукой, поскольку это не является использованием того, вся цель которого – добро, для прямо противоположной цели!» И поэтому человек, который поднимает свою руку – именно руку! – на своего товарища, еще до того, как ударил, уже называется злодеем.
И это приводит нас к недельной главе, «Тазриа», которая говорит в основном о язве проказы, как известно, проказа приходит за грех злословия, и поэтому продолжает Ребе в той же беседе: «Ведь и в злословии подчеркивается аспект изменения природы, поскольку цель и назначение создания языка – для хороших речей, слов Торы, добра и святости, а злословие – противоположность природе творения, изменение природы» (Ѓитваадуйот 5748, часть 1, стр. 410).
Сегодня мы находимся в периоде дней отсчета омера и примерно за две недели до Лаг ба-омера, дня, когда мы отмечаем годовщину ухода рабби Шимона бар Йохая и дня, когда прекратили умирать ученики рабби Акивы. Того самого рабби Акивы, который научил нас одному из самых фундаментальных принципов иудаизма: «Возлюби ближнего своего, как самого себя – это великое правило Торы». У каждого из нас есть возможность приглашать людей участвовать в радости Лаг ба-омера. Это прекрасная возможность использовать рот, руки и ноги для любви к еврейскому народу – говорить и приглашать, протягивать руку помощи и идти навещать тех, кто нуждается в обществе. Именно в эти дни, когда мы отсчитываем омер и вспоминаем эпидемию среди учеников рабби Акивы, которые умерли, потому что не проявляли уважения друг к другу, особенно важно это напоминание о силе наших действий. Когда мы используем части нашего тела в целях милосердия и для любви к ближнему, то мы продолжаем наследие рабби Акивы на практике.
Поэтому давайте воспользуемся этой возможностью выполнить великое правило «Возлюби ближнего своего, как самого себя» – приглашая, принимая, радуя и объединяя людей в радости Лаг ба-омера.