Не так давно Одессу посетил новый глава Всемирного еврейского агентства «Сохнут» Натан Щаранский. В ходе своего визита он побывал в еврейских организациях города, принял участие в свадебной церемонии, прошедшей в нашей синагоге, встретился с городским головой. В конце этого длинного и суетного дня мы сидели за ужином в компании нескольких одесских евреев. Мы поздравили нашего гостя и благословили на плодотворную работу в новой и столь важной должности, а он пожелал нам успехов в нашей работе на благо еврейской общины.
Так как самолет на Израиль опаздывал, у нас было достаточно времени поговорить в дружеской обстановке, не скованной рамками официального протокола. Господин Щаранский рассказал нам немного о своей жизни, которая началась 20 января 1948 года в Донецке, на Украине, в тогда еще Советском Союзе:
— По-русски меня называли Анатолий, но настоящее мое имя, конечно же, еврейское — Натан. Так звала меня моя бабушка… Скажу вам больше: мои родители переехали в Донецк всего за три месяца до моего рождения, а до этого жили… в Одессе! В детстве почти каждое лето я проводил у своих одесских дедушки и бабушки, в их квартире на углу Успенской и Пушкинской, на даче на 16-й Фонтана. Так что я могу с гордостью сказать, что я тоже одессит! — улыбнувшись, г-н Щаранский продолжал: — Я увлекался шахматами и точными науками. После школы поступил в знаменитый Московский физико-технический институт (МФТИ). В 1972 году защитил диплом по теории шахматной игры и работал в Московском институте нефти и газа. Будучи убежденным сионистом, я уже в те годы помогал евреям уезжать в Израиль, а в 1973-м и сам собрался репатриироваться, однако ОВИР отказал мне — по соображениям секретности. Я начал работать переводчиком у известного физика и правозащитника академика Сахарова, который стал моим другом и учителем. Позже я присоединился к организации «Moscow Helsinki Watch Group», которой руководил Сахаров. Основной задачей этой организации, созданной в 1976 году, был контроль за соблюдением Хельсинских соглашений по правам человека, которые СССР подписал в 1975 году. Я стал защитником «узников Сиона», активистом движения советских евреев-отказников. Со своей будущей женой Авиталь (Натальей) Штиглиц я познакомился на демонстрации в поддержку Израиля во время Войны Судного дня. В 1974 году в Московской синагоге у нас была хупа. Но советские власти не признавали религиозный брак, поэтому Авиталь, которая получила выездную визу ранее, уехала в Израиль одна, а я остался, надеясь вскоре присоединиться к ней…
Меня арестовали в марте 1977 года и предъявили различного рода обвинения, которые, в конце концов, оказались малосостоятельными. С момента ареста я провел в одиночной камере Лефортовской тюрьмы в Москве 15 месяцев. В 1978 году состоялся суд, который обвинил меня в государственной измене, шпионаже в пользу США, а также в антисоветской пропаганде и агитации, что грозило расстрелом. На суде я отверг все обвинения в свой адрес, показал их абсурдность, но все равно был приговорен к 13 годам лишения свободы — три года тюрьмы и десять лет в лагерях строгого режима.
В заключении я неоднократно объявлял голодовки, попадал в карцер за протесты против незаконных действий тюремного начальства… От сумасшествия меня спасали физические упражнения и проигрывание в уме шахматных комбинаций.
Освободили меня через 9 лет. 11 февраля 1986 года, по соглашению между СССР и США, состоялся обмен пяти советских разведчиков, арестованных на Западе, на трех западных шпионов, арестованных в соцстранах. Четвертым был я, «шпион» Щаранский. Обмен был произведен на мосту Глинике, соединявшем Потсдам и Западный Берлин. Как только я оказался на другой стороне моста, посол Израиля в Западной Германии вручил мне паспорт гражданина Израиля…
Тут я дал рассказчику отдохнуть и сам поведал присутствующим о том дне, когда Щаранский прибыл в Израиль: «Я помню, с каким почетом в аэропорту вас встречали премьер-министр Шимон Перес и его заместитель, министр иностранных дел, Ицхак Шамир». Перед тем, как спуститься по трапу на землю исторической родины, Щаранский надел кипу. В Израиле он официально сменил имя Анатолий на Натан, имя, на котором настаивал все время пребывания в заключении. В 1989 году Щаранский с женой совершили поездку в США, где президент Рональд Рейган наградил их обоих Золотой звездой Конгресса США (вторая по степени важности американская награда, присуждаемая за заслуги в борьбе за права человека). В 2006 году из рук Джорджа Буша Щаранский получил высшую гражданскую награду США — Президентскую медаль Свободы. Таким образом, Натан стал первым израильтянином и четвертым иностранцем, удостоенным высших американских наград.
В этой части нашего вечера слово взял один из присутствующих. Он провозгласил тост за здоровье высокого гостя и рассказал, что хорошо помнит то время, когда г-н Щаранский сидел в советской тюрьме. Он был тогда ребенком и сохранил в памяти то, с каким уважением относились взрослые члены его семьи к этому человеку, готовому столь самоотверженно отстаивать свое еврейство и право каждого самому выбирать себе место для жизни. «Я хочу выпить за человека, который дал мне много поводов гордиться тем, что я сам еврей, в то время, когда многие пытались меня унизить за мою принадлежность к еврейскому народу! И все же у меня есть к вам маленький вопрос, — сказал он, продолжая держать бокал в руке. — Как вы не побоялись бороться против такой империи? Или точнее: как вам удалось победить эту империю?» И Натан, с присущими его личности достоинством и большой скромностью, сказал: «Я всей душой верил в то, что я делал, и был готов отстаивать свои идеи до последней капли крови, даже готов был за них умереть!»
…В нашей сегодняшней недельной главе «Вайеро» мы читаем о Сдоме и Аморе (Содоме и Гоморре). Всевышний сказал: «Перед тем, как Я уничтожу эти города, Я должен открыть свое намерение Авраѓаму». Б-г обратился к Авраѓаму со словами: «Вопль на Содом и Гоморру великим стал, а их грех стал тяжким весьма…» Авраѓам понял, что Всевышний хочет наказать грешников, и начал просить для них милосердия Б-жьего: «Ужели погубишь и праведного с преступным?.. Неужели Судья всей земли не содеет суда правого?!» Может быть, в этом городе есть несколько праведников, сказал Авраѓам, несправедливо, если они погибнут вместе со злодеями, наоборот — злодеи могут спастись благодаря праведникам. Всевышний согласился и сказал: «Если найду в Сдоме пятьдесят праведных, внутри города, то прощу все то место ради них». И тут Авраѓам, как любой уважающий себя еврей, начал торговаться: «Быть может, не хватит до пятидесяти праведных пятерых. Ужели истребишь из-за пятерых весь город?» И снова Всевышний согласился, но Авраѓам продолжил «торг», вновь и вновь пытаясь уменьшить количество праведников, в заслугу которых Б-г готов простить грешников: может сорок, быть может, найдутся там тридцать, двадцать, десять… Но даже десяти праведников не нашлось. На том и закончился разговор: «И удалился Г-сподь… а Авраѓам возвратился на место свое».
Почему Всевышний рассказал о своих намерениях Авраѓаму? Разве Б-гу было необходимо позволение Авраѓама для того, чтобы разрушить Содом?
В «Мидраше Танхума» на главу «Вайеро» сказано: «В то время, когда творенья грешат и сердят Его, Всевышний гневается. Что Он делает? Он ищет для них защитника, который укажет на их заслуги, и Он указывает путь этому защитнику… Поэтому, когда согрешили жители Сдома, Всевышний подсказывает Авраѓаму, чтобы тот указал на их заслуги». Б-г обращается к Авраѓаму с просьбой: «Убеди меня, что не надо их наказывать!» Всевышний словно умоляет Авраѓама остановить Его карающую руку, Авраѓам пытается заступиться за грешников, но безуспешно.
Что же должен был сделать Авраѓам, чтобы оправдать ожидания Всевышнего?
Любавичский Ребе на фарбренгене 24 тейвеса 5742 года рассказал историю о том, как однажды в Польше был издан указ против евреев, и делегация уважаемых евреев отправилась ходатайствовать перед властями, чтобы убедить их отменить указ. Но им не удалось ничего добиться. Когда впоследствии члены делегации рассказали Хофец-Хаиму (рабби Исроэль-Меир Ѓакоѓен, выдающийся духовный лидер польского еврейства 1920–30-х годов) о своей неудаче, он спросил: «Скажите, во время аудиенции кто-нибудь из вас потерял сознание? Если бы это на самом деле волновало вас, с кем-нибудь это обязательно бы произошло!»
Можно сказать, что Всевышний, рассказывая Авраѓаму о том, что собирается разрушить Сдом и Амору, ожидал от него совсем другого! Он надеялся, что Авраѓам лишится чувств, что эта весть настолько тронет его душу, что он просто не сможет этого вынести. А что услышал Б-г от Авраѓама? Какие-то не совсем внятные разъяснения, как от какого-то адвоката, о том, почему несправедливо убивать праведника вместе с грешником. Логические умозаключения не убеждают Всевышнего, так как «все пути Его — правосудие» и Он всегда прав. Г-сподь хотел, чтобы Авраѓам возопил с болью в душе: «Всевышний, не делай этого!» Но Авраѓам поступил иначе. Более того, после завершения разговора между Всевышним и Авраѓамом мы читаем, что «Авраѓам вернулся на место свое», то есть он вернулся к своим обычным делам и занятиям!
Хочу привести вам одну известную истории о засухе, взятую из Талмуда. Однажды, во времена Второго Храма, на Земле Израиля установилась сильная засуха. Евреи пришли просить праведника поколения Хони Ѓамеагеля, чтобы он помолился о дожде. Хони помолился, но дождя все не было. «Что же он тогда сделал? Он очертил круг (отсюда и прозвище: меагель — «очертивший круг»), встал внутри него и обратился к Б-гу: «Владыка мира! Сыны Твои надеются на меня… Клянусь великим именем Твоим, что не сойду с этого места, пока Ты не сжалишься над сынами Своими!» Начал накрапывать дождь. Сказал Хони: «Не так просил я…» И полил страшный, разрушительный ливень. Сказал Хони: «Не так просил я — но благословенного дождя». И дождь пошел, как положено…»
Хони Ѓамеагель не стал торговаться с Б-гом, он не начал читать мораль о том, что так некрасиво поступать, что нехорошо оставлять людей без воды. Он просто поклялся, что не сдвинется с места, пока не пойдет дождь. Он поставил Всевышнему ультиматум: Ты сдвинешь меня с места только мертвым! И поэтому ему удалось убедить Всевышнего послать на землю дождь.
В отличие от него, «Авраѓам вернулся на место свое». Он не только отступился от своей роли защитника, но, как мы читаем в продолжении, спокойно пошел спать, и ему даже удалось заснуть, хотя он отлично знал, что этой ночью Содом и Амора будут уничтожены: «И поднялся Авраѓам рано утром… и окинул он взором Содом и Амору… и увидел: вот поднимается дым с земли, как дым горнила».
Раввин Исроэль Джекобсон рассказывает в своей книге «Воспоминания о пережитом. Рассказ для сынов Израиля», что однажды он привел на йехидус (аудиенцию) к предыдущему Любавичскому Ребе несколько уважаемых людей своей общины. После встречи Ребе сказал ему: «Не может быть, чтобы в твоей синагоге были евреи, находящиеся на столь низком духовном уровне». Рав Исроэль спросил: «А что я могу поделать?» Ребе ответил — вопросом на вопрос: «Я знаю, что ты можешь поделать?! Я только знаю, что у тебя кусок не должен полезть в горло…» Этими словами Ребе хотел сказать: я не могу советовать тебе, что делать, но если это будет беспокоить тебя до такой степени, что ты не сможешь есть, ты сам найдешь выход из положения.
Так и в нашей жизни: нас должно глубоко волновать все, что касается нашего еврейства. Наши дети обязаны знать и чувствовать, что есть святые вещи, за которые их родители готовы идти до конца. Они должны видеть, что где бы вы не находились, вы готовы перевернуть весь мир для того, чтобы зажечь вовремя субботние свечи, изменить все свои планы, чтобы услышать чтение Свитка Эстер в Пурим, или потратить последние деньги на мацу в Песах… Наши дети должны воочию видеть, что для нас это действительно составляет смысл жизни. Жаркие споры и логически верные объяснения здесь бессильны. Даже Авраѓам не смог с их помощью спасти Содом и Гоморру от гнева Всевышнего. Мы же должны быть готовы до последней капли крови бороться за души наших детей!