Среди хасидских общин Галиции были и хасиды Блужова — ответвление дынувского хасидизма. Основателем династии считается ребе Цви-Элимелех Шапира, внук ребе Цви-Элимелеха Шапира из Дынува.
Ребе Исроэль бен Йеѓошуа Шапира, внук рабби Цви-Элимелеха, родился в месяце хешвон 5650 года. В молодости был раввином местечка Прохник. После смерти отца отказался от места раввина в Рыбатиче в пользу своего брата и занял должность раввина в Истрике… Его семья погибла во время Катастрофы, а ему чудом посчастливилось выжить. Некоторое время он прожил в Брюсселе, а затем переехал в США. Начинал в Вильямсбурге, а затем жил в Боро-Парке, где открыл блужовский бейс-мидраш. Он был руководителем колеля «Хибас Ирушалаим» и считался одним из величайших руководителей хасидизма нашего поколения. Душа его оставила наш мир 1 хешвона 5750 года. Рабби Исроэль был похоронен на Масличной горе в Иерусалиме.
Есть много удивительных историй о героизме ребе из Блужова в то время, когда он был в лагере Берген-Бельзен. Некоторые из них я рассказал в этом году в ночь Седера, а другие еще расскажу, с Б‑жьей помощью. Но сегодня я хочу поведать вам о вопросе, который был задан блужовскому ребе 25 кислева (в праздник Ханука) 5704 года в лагере Берген-Бельзен. Вопрос звучал так: «Как можно сегодня при зажигании свечей благословлять Всевышнего за то, что Он «даровал нам жизнь, и поддержал нас и дал нам дожить до этого времени»?! Как можно благодарить Б‑га за то, что мы переживаем в эти дни? Как можно произносить это благословение, когда евреев убивают тысячами каждый день, каждый час?»
Ребе из Блужова ответил на этот вопрос следующим образом: «Вы абсолютно правы. Когда я подошел к благословению Шеѓехейону, то засомневался и спросил себя: какой смысл можно вложить в его произнесение на этот раз? Я задумался и начал искать в глубине своей памяти источники, которые могли бы объяснить необходимость произнесения Шеѓехейону в столь скорбный час. Но когда я обратил внимание на собравшуюся позади меня огромную толпу евреев-заключенных, лица которых выражали готовность бороться за свое еврейство, я сказал себе: если мне посчастливилось увидеть людей, обладающих такой силой веры и такой безграничной преданностью Всевышнему, что даже в таких условиях они готовы пожертвовать своей жизнью ради исполнения Б‑жественных заповедей, то я несомненно должен произнести благословение Шеѓехейону…»
Благословение Шеѓехейону (иногда называемое «благословением времени») знакомо каждому еврею. Оно является выражением благодарности Всевышнему за испытанное чувство радости и сопровождает почти все счастливые события в жизни сынов Израиля (не все знают, кстати, что это благословение можно говорить каждый раз, когда вы встречаете друга, которого не видели в течение тридцати дней «если он был очень дорог вам, и вы счастливы видеть его»). Суть этого благословения — в выражении «радости сердца». Тогда можно прийти к выводу, что, следуя движению души, желая выразить радость, которую мы испытываем, каждый может произносить это благословение, когда он хочет. Но на самом деле это не так, и интересно было бы разобраться, когда еврейский закон действительно предписывает произносить это благословение.
Брис-мило — это событие кажется наиболее подходящим, чтобы произнести Шеѓехейону. Еврей вводит своего сына в завет нашего праотца Авраѓама — конечно, это большая радость! На самом деле в данном случае не принято произносить это благословение, и причина — «страдание младенца». Так как ребенок страдает при совершении обряда, наша радость не может быть абсолютной, ведь есть кто-то, кто не слишком наслаждается происходящим.
Бар-мицва — казалось бы, самое подходящее время, чтобы произнести это благословение. Теперь мальчик удостаивается быть вызванным к Торе, надевает тфилин и т. д. Тем не менее, и в данном случае не принято произносить Шеѓехейону, потому что это больше день ответственности, чем день радости. Любавичский Ребе в письме к своему двоюродному брату («Решимойс», том 3, стр. 145) пишет: «День, когда он принимает на себя бремя Торы и заповедей, это не праздник, а день действия и реальной работы, и с этого дня бар-мицва обязан исполнять заповеди Торы и может быть наказан» (как пишет Алтер Ребе в своем «Шулхан орухе»). Вот почему мы не говорим Шеѓехейону — ведь преобладающим в этот день является чувство ответственности, а не радость совершеннолетия.
Свадьба — даже такое несомненно радостное событие не обязывает нас произносить «благословение времени». И по той же самой причине — ведь каждый жених, ведя свою невесту под хупу, знает, что берет на себя все обязательства, перечисленные в ксубе (кроме того, есть еще ряд причин, по которым в этот день не говорят Шеѓехейону).
Одно ясно: в каждый праздник у евреев принято благодарить Всевышнего за то, что Он «даровал нам жизнь и поддержал нас, и дал нам дожить до этого времени». В начале праздника женщины произносят это благословение при зажигании свечей, а мужчины говорят его, совершая Кидуш. И даже в Йом-Кипур, когда нет Кидуша, в синагоге сразу после молитвы Коль нидрей приветствуют собравшихся, произнося Шеѓехейону…
Более ста лет назад, в 5666 году, две внучки Ребе Рашаба (пятого Любавичского Ребе) играли в столовой дома своего деда в местечке Любавичи. Одна из них, девочка пяти лет по имени Хая-Мушка, спросила свою старшую сестру: «Что это за день ахарон шель Песах — последний день Песаха?» Ее сестра ответила, что это такой же праздник, как и все остальные праздники. Однако младшая сестра не согласилась с таким ответом. Она утверждала, что это не обычный йом-тов, и в доказательство заметила, что в этот день при зажигании свечей не говорят Шеѓехейону.
Их великий дед — Ребе, сидя в своей библиотеке, услышал разговор своих маленьких внучек, и вспомнил похожий эпизод из своего детства. В тот же вечер Ребе Рашаб подробно рассказал о том, что тогда произошло. Будучи детьми, они тоже задавали себе этот вопрос: «Что особенного в последнем дне Песаха? Почему мы отмечаем его как праздник, но не произносим «благословение времени»?» И, наконец, они обратились за ответом к дедушке — Ребе Цемах-Цедеку (третьему Любавичскому Ребе), который объяснил, что последние дни Песаха, на самом деле, есть завершение того, что было в начале праздника. «В первый день, — пояснил он, — мы отмечаем тот факт, что Б‑г вывел нас из Египта и дал нам избавление с помощью Моше, который стал нашим первым спасителем. Это было в начале. В последний день Песаха мы празднуем будущее избавление, когда Всевышний выведет нас из голуса с помощью нашего праведного Мошиаха».
Можно сказать, что первый день Песаха — день радости Моше-рабейну, а последний — день радости царя-Мошиаха. И даже в Ѓафторе последнего дня Песаха говорится о Мошиахе. И это объясняет, почему не принято произносить Шеѓехейону в последний день Песаха. Ведь «благословение времени» евреи произносят, когда их сердце наполняется радостью. А когда человек испытывает настоящее счастье? Только тогда, когда он видит это радостное событие собственными глазами. А пока Мошиах еще не пришел, мы не говорим: «Благословен Творец, который дал нам дожить до этого (счастливого) дня».
Природа человека такова, что он никогда не живет настоящим. Он занят тем, что вспоминает свое счастливое или несчастливое прошлое. Он думает о том, что по-прежнему расстроен тем, что произошло вчера или пять минут назад, или, наоборот, его мысли заняты заботами о будущем, о том, что он будет делать завтра. Прежде, чем уйти в отпуск, он мечтает, насколько хорошо ему будет на отдыхе, а когда он уже отдыхает, то думает, как много работы ждет его, когда он вернется из отпуска… Благословение Шеѓехейону учит нас благословлять Г‑спода, за то, что Он дал нам возможность дожить до «этого счастливого времени» для того, чтобы ценить настоящее, не думать о прошлом и не беспокоиться о будущем.