В нашей сегодняшней недельной главе «Койрах» эту же идею воплощает Моше-рабейну — первый пастырь народа Израиля. Койрах организовал широкую оппозицию против руководства Моше и Аѓарона-коѓена, сплотив с этой целью вокруг себя 250 почитаемых руководителей народа. Однако вместо того, чтобы бороться с ними, Моше изо всех сил старается уговорить их умерить свои амбиции. Но Койрах и его сторонники настаивают на продолжении спора. В определенный момент в происходящее вмешивается Всевышний и, пожелав наказать бунтовщиков, приказывает Моше-рабейну отделиться от Койраха и его последователей. Тора говорит: «И поднялся Моше, и пошел к Датану и Авираму» (Бамидбор, 16: 25). Раши в своем комментарии на этот стих объясняет: Моше «поступил так, полагая, что они окажут ему уважение, послушают его, если он обратится к ним лично».
Обратите внимание на то, что происходит. Приговор Койраху и его сторонникам уже вынесен, и дверь к покаянию заперта. Всевышний говорит Моше держаться от них подальше. И тем не менее, движимый великой любовью к народу Израиля, Моше ищет все возможные пути, чтобы спасти их, и пытается воздействовать на них одним своим видом, без слов. Возможно, они увидят его и раскаются. Потому что Моше-рабейну был «верным пастырем» Израиля, и, следовательно, не отказывался ни от одного еврея.
Мидраш рассказывает, что когда Моше был пастухом у своего тестя Исро, сбежал из стада ягненок. Моше долго искал его, а когда увидел, как ягненок подбежал к ручью и стал жадно пить воду, сказал: «Я и не знал, что ты так устал в пути». Моше взвалил ягненка на плечи и понес на себе, чтобы тот отдохнул. И Всевышний решил, что если Моше проявляет такое милосердие к животным, то сможет стать верным пастырем и Его паствы — сынов Израиля…
Наши мудрецы говорят, что каждое поколение имеет лидера, подобного Моше («Ялкут Шимони», «Мидраш рабо») И «Зоѓар» объясняет, что в каждом поколении есть праведник, в котором воплощена душа Моше-рабейну. На следующую неделю выпадает дата гимл тамуз (3 тамуза) — йорцайт Любавичского Ребе. Этот день подходит не только для просьб о благословениях и особых мероприятий. Он также — и даже в большей степени — открывает возможность учиться на примере личности и жизненного пути Ребе. Мы удостоились наглядно увидеть в его лице «верного пастыря», заботящегося о каждом члене своей паствы в любом месте и в любое время. Ребе проявлял заботу о каждом представителе народа Израиля — об ашкеназах и сефардах, об исполняющих заповеди и тех, кто еще не соблюдает законы Торы, о своих хасидах и евреях, относящихся к другим течениям в иудаизме. Ребе беспокоился о сынах Израиля везде, где бы они ни жили: от Аляски до Австралии, от Марокко до Китая, от Израиля до Украины. Ребе заботился о евреях в любое время: с раннего утра до поздней ночи, почти двадцать четыре часа в сутки. Ребе отвечал на тысячи писем, раздавал доллары на цдоку множеству евреев и давал благословения каждому дому Израиля. И все это, не взяв ни одного дня отпуска! Как Моше-рабейну, Ребе не соглашался отказаться ни от одного еврея.
Когда кто-то благословлял Ребе за то, что ему удалось «приблизить отдалившихся», Ребе говорил, что нет такого понятия «отдалившиеся», ибо все евреи близки к Б‑гу, не «приблизить отдалившихся», но «приблизить приближенных». Когда кто-то представил себя как «маленький еврей из Кюрасао», Ребе сказал, что нет такого понятия «маленький еврей». Когда кто-то заявлял, что у «наших людей» нет духовных проблем, Ребе сказал, что нет такого понятия, как «наши люди», потому что каждый еврей — «наш человек».
В 5739 (1978) году, незадолго до Хануки, на встречу с Ребе приехал рав Шабтай Кац, работавший с евреями-заключенными в тюрьмах Южной Африки. Ребе спросил его о том, имеют ли они возможность зажигать ханукальные свечи. Раввин ответил, что тюремные власти не позволяют им этого делать. Выражение глаз Ребе стало печальным. «Знаете ли вы, сколько надежды могут подарить еврею, сидящему в тюрьме, ханукальные свечи?» — спросил он. Рав Кац пообещал заняться решением этого вопроса сразу же после своего возвращения в Южную Африку. Но Ребе этого обещания было мало, и он попросил его немедленно позвонить руководству тюрем. «В Южной Африке сейчас четыре утра… Мыслимо ли в такое время будить офицера, ответственного за тюрьмы?» — смущенно спросил рав Кац. Но даже этот аргумент не ослабил решимость Ребе. «Наоборот, — сказал он, — когда офицер увидит, что вы посмели потревожить его сон, он сможет лучше понять важность этого вопроса и насущную необходимость его решения». Действительно, в конце встречи рав Кац позвонил офицеру, который был взволнован столь важным звонком из Америки. Рав Кац сообщил ему, что Любавичский Ребе просит разрешить южноафриканским заключенным-евреям зажигать ханукальные свечи. Офицер, выслушав его, дал свое разрешение.
Когда рав Кац сообщил Ребе, что его просьба удовлетворена, Ребе сказал: «Во всех пятидесяти штатах США заключенным-евреям разрешено на Хануку зажигать свечи, кроме Нью-Йорка». Затем Ребе попросил рава Каца позаботиться о том, чтобы в Нью-Йорке власти разрешили евреям зажигать ханукальные свечи в тюрьмах. «Если вы скажете им, что даже в тюрьмах Южной Африки это дозволено, вероятно, они почувствуют себя неудобно, и это сможет повлиять на них в нужном направлении», — предложил ему Ребе. В конце концов, рав Кац добился и от тюремных властей Нью-Йорка разрешения на зажигание ханукальных свечей. Когда он вернулся и доложил об этом Ребе, тот поблагодарил его и подарил ему книгу «Тания». К этому Ребе также добавил еще две книги на английском языке, чтобы он передал их начальнику тюрем в Южной Африке и его жене.
По возвращению в ЮАР, рав Кац позвонил офицеру и рассказал о подарках, которые Любавичский Ребе послал ему и его жене. «Я сейчас же приеду», — сказал офицер по телефону. Через некоторое время он уже стучался в дверь рава Каца, который, поздоровавшись, спросил: «Почему вы поспешили прийти?» Офицер ответил: «Человек, который живет в Нью-Йорке и думает о совершенно незнакомом ему человеке, живущем на другом конце земного шара, и пытается привнести радость и свет в его жизнь, — заслуживает, по-моему, звания «истинного лидера». И когда такой лидер прислал мне подарок, я хотел получить его как можно скорее».
Наши мудрецы говорят о первом пастыре народа Израиля, Моше-рабейну, что даже после своего ухода из этого мира он не оставил свою паству. Так же, как здесь, в этом мире, он заботился о своих «овцах», так и теперь с небес он оберегает свое «стадо». И это можно сказать обо всех пастырях Израиля на протяжении всех поколений. Любавичский Ребе тоже не оставил свою паству и продолжает заботиться о народе Израиля посредством благословений, посланников и их деятельности, которая охватывает сегодня огромные массы сынов Израиля, где бы они ни находились в мире, — не отказываясь от любого еврея.
Закончить хочу словами Ребе о том, что во время грядущего Избавления ни один еврей не останется в изгнании. Как сказал пророк: «И вы собраны будете по одному, сыны Израиля. И будет в тот день: вострубят в великий шойфар, и придут пропавшие… и заброшенные… и будут они поклоняться Г‑споду на горе святой в Иерусалиме» (Ишаяѓу, 27: 12, 13). Да исполнится это вскоре, в наши дни! Омейн!