Сегодня я хочу поделиться с вами одной весьма поучительной историей. Как-то раз один молодой хасид Хабада стоял на перекрестке в центре Лос-Анджелеса рядом с лотком, на котором лежали тфилин, и останавливал каждого прохожего вопросом: «Вы еврей?». Прохожих, которые отвечали ему положительно и соглашались на предложение наложить тфилин, было очень мало. По другой стороне улицы шел молодой хиппи. Когда он приблизился так, что мог услышать его вопрос, хабадник тоже спросил его: «Ты еврей?» — «Да!» — ответил тот. «Тогда я приглашаю тебя подойти и наложить тфилин». Хиппи неожиданно рассердился не на шутку. «Сколько тебе лет? — накинулся он на хабадника с угрожающим выражением лица и продолжил, не дожидаясь ответа: — Кажется, я в любом случае старше тебя на несколько лет! Как ты смеешь спрашивать меня о моем происхождении и указывать мне, что делать?! Думаешь, я тебе что-то должен? Откуда у вас эта наглость?!» Окатив парня волной ярости, хиппи отвернулся. «Я просто спросил», — пробормотал смущенный хабадник, но хиппи уже был далеко, хотя продолжал сотрясать воздух громкими жалобами на молодых людей, которые беспокоят его разными просьбами.
Тем не менее, немного успокоившись, хиппи задумался и засомневался в справедливости своих криков. «Почему я так разозлился? — спросил он себя. — Чего, в конце концов, он от меня хотел? Чтобы я исполнил заповедь, — и тогда в нем проснулись угрызения совести и чувство вины: — Разве я опустился до такой степени, что даже напоминание о еврейской заповеди вызывает у меня гнев?..» Это был момент истины, и решение пришло само собой: он должен узнать об этой заповеди.
Хиппи обратился в ближайший магазин иудаики, узнал все, что мог, о тфилин, купил их и начал надевать. Так прошли дни, недели, а через несколько месяцев он почувствовал, что хочет посетить Землю Израиля. Как и многие американские евреи, он первым делом пришел к Стене плача. Пред его взором предстало во всем великолепии священное для евреев место, заполненное людьми, и ослепило его. Но внезапно взгляд задержался на знакомой картине: лоток, заполненный тфилин, и рядом стоящие мужчины-евреи, которые их накладывали. Его память будто осветила вспышка молнии — это напомнило ему о том, что произошло на улице в Лос-Анджелесе.
Опять же, это было мгновенное решение: «Я останусь здесь, — решил он, — и буду стоять в этом месте и предлагать евреям накладывать тфилин». Он поселился в Иерусалиме, и каждый день приходил на площадь перед Западной стеной, устанавливал лоток с тфилин и начинал свою работу. В течение многих месяцев он стоял там, проводя «акцию тфилин». В один из зимних дней месяца адор 5747 года, помогая надевать тфилин, он заметил пожилую женщину, стоявшую в стороне и пристально за ним наблюдавшую. Когда людей вокруг стало меньше, женщина подошла к нему и встала рядом. «К какому движению вы принадлежите?» — спросила она. Он на мгновение смутился, так как никогда не думал о своей принадлежности к какому-либо движению. Но женщина ждала ответа. «К Хабаду», — наконец, выпалил он. Он подумал, что, если он стоит с лотком и надевает тфилин, то действует как эмиссар Хабада. Женщина, услышав его ответ, кивнула, поблагодарила его и ушла.
Через несколько дней в офис Молодежной организации хасидов Хабада в Нью-Йорке позвонила вдова из Флэтбуша и сказала, что она хотела бы передать в дар библиотеке свои книги. Двое молодых людей, которые были отправлены из Краун-Хайтс к ней домой, были поражены, обнаружив дом, полный книг. Все комнаты в доме были заставлены книжными шкафами. «Я хотела бы передать эти книги в дар библиотеке Хабад-Любавич», — сказала женщина. «Почему вы хотите пожертвовать ваши книги именно нам? Откуда вы узнали о нас?» — спросили они. «Честно говоря, я не знала, что делать с этими книгами после смерти моего мужа, да будет благословенна его память. Он всю свою жизнь собирал эту богатую библиотеку, потому что много читал, разбирался и любил книги, — сказала она, указывая на книжные шкафы, которые стояли повсюду. — Недавно я была в Израиле и побывала у Стены плача, где мое внимание привлекли молодые люди, которые приглашали посетителей надевать тфилин. Я спросила одного из них, откуда он, и парень ответил, что он посланник Любавичского Ребе. Так как мне очень понравилось то, что они делали, я решила, что передам книги в Хабад. Как только я вернулась в США, я нашла подходящий адрес — библиотеку вашего центра…» Когда они выяснили, кого она встретила на лотке с тфилин у Стены плача, оказалось, что это был тот самый бывший хиппи из Лос-Анджелеса. Такова сила воздействия вопроса «Ты еврей?»
В нашей сегодняшней недельной главе «Шмини» мы узнаем о животных, птицах и рыбах, которые Всевышний разрешает употреблять в пищу евреям. Сначала Тора приводит признаки кошерности животных, а потом говорит о рыбах: «Это ешьте из всего, что в воде: все, что имеет плавник и чешую в воде, в морях и в реках, тех ешьте» (Ваикро, 11: 9). Следовательно, признаки кошерности рыбы — это плавники и чешуя. Однако Талмуд добавляет: «У каждой рыбы, у которой есть чешуя, имеются и плавники, но бывают такие, что у них есть плавники, но нет чешуи» (трактат «Нида», 51а) Получается, что чешуя сама по себе является доказательством того, что рыба кошерна. Однако рыбы, которые имеют плавники, могут не иметь чешую, поэтому они не обязательно кошерны. Таким образом, теперь мы знаем, какую рыбу можно есть.
Но любой, кто на мгновение задумается, понимает, что заповеди Торы — не только инструкции о том, что разрешено употреблять в пищу, а что запрещено. Ясно, что в них заключен более глубокий духовный смысл. Хасидизм учит нас (и Любавичский Ребе часто подчеркивает этот момент в своих трудах) тому, что вся Тора является учением о служении Творцу, а каждая мицва или история преподает каждому человеку в любом месте и в любое время важный урок. И это также относится к признакам кошерности рыбы.
Ребе имел обыкновение часто упоминать слова Баал-Шем-Това, сказанные на стих «Отправляющиеся на кораблях в море, производящие работу в водах великих видят творения Б‑га, чудеса Его в пучине» (Теѓилим, 107: 23, 24). «Производящие работу в водах великих» — это относится к душе, которая находится наверху, рядом с Б‑гом. В физическом мире, который похож на бурное глубокое море, нужно быть осторожным, чтобы не утонуть во «многих водах» — проблемах поисков средств существования и мыслях о заботах этого материального мира. И тогда «воды не смогут погасить любовь к Б‑гу, скрытую в душе каждого сына Израиля».
Кроме того, Талмуд утверждает, что люди подобны рыбам в море: «те, кто больше, глотают тех, кто меньше. Так же люди, если бы не страх перед властью, тот, кто больше, проглотил бы своего меньшего друга» (трактат «Авойдо зоро», 3б). Отец Ребе, рабби Леви-Ицхок Шнеерсон, объясняет, что даже в этом сравнении рыб и людей подразумевается, что есть рыба чистая (кошерная), а есть нечистая. Каковы признаки чистой рыбы? Плавники и чешуя символизируют Тору и заповеди, объясняет рабби Леви-Ицхок. Плавники наделяют рыбу способностью плыть против течения, а чешуя — защитная одежда рыбы, как сказано: «чешуйчатая кольчуга» (Шмуэль I, 17: 5). Тора — это плавник, который дает человеку возможность плыть против течения, противостоять всему миру и укреплять свою веру. Как плавник является частью тела самой рыбы, так и Тора, которую узнает еврей, становится его частью. Чешуя уподобляется заповеди, которая соединяется с человеком только во время ее исполнения. Когда он надевает тфилин, он соединен с заповедью, а, когда снимает — разъединяется. А «рука, дающая цдоку, в которую в момент исполнения и осуществления заповеди облечена сила и категория действия Б‑жественной души, становится, в самом деле, колесницей высшего желания» («Тания», глава 23). Но когда деньги попадают бедняку, рука перестает быть частью мицвы. Одна и та же чешуя при соединении с рыбой является ее частью, но когда рыба сбрасывает ее, это две отдельные вещи.
Талмуд учит нас, что рыба с плавниками не обязательно имеет чешую. Другими словами, тот, кто учит Тору, не обязательно является человеком, соблюдающим заповеди: можно учиться Торе и оставаться эгоистом, который заботится только о себе. С другой стороны, у кого есть чешуя, у того также должны быть и плавники. То есть евреи, которые заняты практическим исполнением мицвойс, будь то заповеди между человеком и Б‑гом или между человеком и его ближним, безусловно, так или иначе связаны с Торой. Благодаря исполнению заповеди, в конце концов, они также приступят к изучению Торы. Поэтому когда Любавичский Ребе выступил с «Десятью мивцоим» — акцией по усилению соблюдения 10 особо важных заповедей, акцент делался в первую очередь на простых и общедоступных: тфилин, мезуза, благотворительность и т. д. Как у рыбы с чешуей всегда есть плавники, так и у нас, если мы будем исполнять заповеди, возникнет связь с Торой, а значит — и со Всевышним, о Котором сказано: «Святой, благословен Он, и Тора — единое целое».