Каждый раз, начиная читать нашу сегодняшнюю недельную главу «Вайеро», я задумываюсь о том, как наш праотец Авраѓам обошелся со Шхиной (Б‑жественным присутствием), снизошедшей к нему после брис-мило. Через три дня после обрезания Творец Вселенной пришел навестить Авраѓама. Святой, благословен Он, явился ему, не через ангела, не через посланца, а Сам: «И явил Себя ему Г‑сподь» (Брейшис, 18: 1). Авраѓам удостоился Б‑жественного посещения у себя дома. И как прошел этот визит? О чем говорил Авраѓам с Б‑гом? Об этом ничего не написано, потому что Тора сразу же меняет тему: «…он сидел при входе в шатер в знойную пору дня. И поднял он глаза свои и увидел: и вот три мужа стоят над ним; и увидел и побежал им навстречу…» (там же стихи 1–2). Авраѓам увидел приближающихся к нему трех путников, встал и ушел. Похоже, что он обращается к Б‑гу и говорит: «Г‑споди, мне очень жаль, но я занят сейчас, ко мне пришли важные гости». И каждый, кто читает это в первый раз, недоумевает: «Разве эти незваные гости не могут подождать двадцать минут до окончания встречи с Б‑гом?!»
Талмуд в трактате «Брохойс» рассказывает об одном еврее, который остановился на обочине дороги, чтобы помолиться. Мимо проезжал важный министр и позвал его, но еврей не ответил. Министр подождал, пока тот закончит молиться, и сердито сказал: «Ты забыл, что написано в Торе: «И берегите себя очень ради душ ваших»? Я могу отрубить тебе голову!» Еврей попросил прощения и спросил: «Скажи, если во время твоей аудиенции с царем там пройдет другой важный человек и поздоровается, ты ответишь ему?» — «Конечно, нет!» — воскликнул министр. «Вот видишь, — сказал еврей. — А я стоял с молитвой перед Царем царей, Владыкой всего мира, благословен Он! Разве мог я отвлечься и приветствовать тебя?!» — «Ты прав, — согласился министр. — Я больше не сержусь на тебя», — и он отпустил еврея с миром.
А Авраѓам не просто стоял перед Г‑сподом, но получил Б‑жественное откровение, и все же он оставил Шхину, которая спустилась с небес именно для того, чтобы навестить его. Талмуд объясняет: «Гораздо важнее гостеприимство, чем даже принятие присутствия Всевышнего» (трактат «Шабос», 127а). Другими словами, как бы важно не было принять Б‑жественное присутствие, еще более важно принимать детей Б‑жьих. Поэтому Авраѓам покинул Шхину и обратился к гостям…
Но после комментария Талмуда возникают два больших вопроса. Во-первых, как Авраѓам узнал об этом? Мы узнали, исходя из поступка нашего праотца и реакции на него Всевышнего, но откуда Авраѓам знал это с самого начала? А во-вторых, где выражение скорби и разочарования Авраѓама при отказе от Б‑жественного присутствия? В конце концов, Авраѓам прекрасно знал, чего он лишается! А почему Тора не добавила нескольких слов от имени Авраѓама: «Мне так тяжело уйти сейчас. Я знаю, что упускаю, может быть, свой самый счастливый случай в жизни, но выбора нет, пришли гости…» Что хотела нам сказать Тора тем, что Авраѓам так легко отказался от приема Б‑га?
На первый вопрос Любавичский Ребе ответил в одной из своих бесед. В тот день, когда наш праотец Авраѓам сидел снаружи, солнце внезапно начало припекать, и установилась нестерпимая жара, 45 градусов, так, что голову невозможно было высунуть из шатра. Авраѓам подумал и понял, что Б‑г хочет позволить ему отдохнуть после обрезания. Творец послал сильную жару, чтобы помешать гостям прийти. А затем произошло второе неожиданное событие: Сам Всевышний пришел его навестить. Авраѓам рассудил просто: «Почему Святой, благословен Он, должен был сначала послать раскаленное солнце? Разве недостаточно было Ему Самому прийти, чтобы помешать мне принять гостей? Значит принятие Шхины не отменяет гостеприимства». И поскольку три гостя решили все же прийти, Авраѓам побежал их встречать.
Теперь мы переходим ко второму вопросу: как Авраѓам сделал это так просто, даже не выразив сожаления? Ребе в той же беседе дает очень ясное объяснение этому, причем в самых, что ни на есть, красивых и приятных выражениях. Но сначала я хочу рассказать одну хасидскую историю. Рав Шмуэль Гуревич, ветеран еврейского образования, много лет был директором школы для девочек «Бейс-Ривка» в Мельбурне. В юности он какое-то время жил в Иерусалиме и работал на заводе по производству текстиля. Это было в первые годы после создания Государства Израиль, жизнь была нелегкой. Рав Гуревич хотел купить квартиру в Иерусалиме, для чего надо было взять кредит в банке, но он был новым репатриантом и не мог получить кредит. Он узнал, что «Еврейское агентство» предоставляло гарантию кредита. Офисы агентства были расположены в Тель-Авиве, и, разумеется, у него не было своего автомобиля. Поэтому он вынужден был отпроситься с работы на целый день и ехать с пересадками в старых медленных автобусах. Но он еще не знал системы работы израильских чиновников! В первый свой приезд он вообще не застал служащего, который занимался нужным ему вопросом, на рабочем месте. И никто не мог сказать, когда тот выйдет на работу. Такой же ответ ожидал его еще несколько раз, потом служащий вышел на работу, но окошко было закрыто: он никого не принимал, так как его завалили документами. Так продолжалось еще пять или шесть раз, и люди, ожидавшие в очереди, сказали ему, что такова процедура, и ничего с этим не поделаешь. Наконец, после двух недель преследований, он обнаружил нужное окошко открытым, но там сидел другой служащий, которого он не знал. Он подумал в отчаянии, что весь процесс начнется теперь заново. Но по какой-то причине служащий был очень вежлив и сделал все, чтобы помочь ему продвинуться вперед в его деле. Служащий признался ему, что он вызвал у него воспоминания о хорошем человеке с такой же фамилией. «Двадцать лет назад я служил солдатом в Красной армии и был ранен. Меня направили на лечение в военный госпиталь под Москвой. Там со мной в одной палате лежал человек по фамилии Гуревич», — сказал служащий. «А как его звали?» — «Нохум-Залман». — «Так это был мой отец!» — воскликнул р. Шмуэль и начал взволновано восстанавливать в памяти то время. Он вспомнил, что и сам приходил в госпиталь навестить отца. «Мой отец был очень строг в отношении кашрута и ничего не ел из больничной пищи. Время было военное, голодное. Моя мать осталась одна с детьми и пожилыми родителями. Она день и ночь крутилась, чтобы достать хоть немного картошки или риса и приготовить еду для отца…» — внезапно р. Шмуэль заметил, что по щеке служащего покатилась слеза. «Я не представлял себе, чего вам стоило тогда принести еду в госпиталь! Я расскажу вам, что ваш отец делал с едой, которую приносила ему ваша мать. Он делил ее на две равные части — половина для себя и половина для меня, так чтобы и я мог есть кошерную пищу. И как я ни отказывался, как ни умолял его, объясняя, что не соблюдаю кашрут, он настаивал на том, что для него очень важно, чтобы я ел кошерное». Конечно, служащий не отпустил его, пока процесс получения гарантии не был завершен.
Хорошие люди делятся на две группы: те, кто делает добро, потому что они любят себя, и те, кто совершает добрые дела, не думая о себе. Первая группа делает добро, чтобы получить от этого какую-нибудь выгоду для себя. Человек хочет разрекламировать себя, чтобы общественность признала широту его души, и для этого вносит щедрое пожертвование на благотворительность. Или более тонко: человек хочет получить исполнение обещания Всевышнего «отделяй десятину, чтобы разбогатеть» и дает другим цдоку. Но есть еще один тип людей, которые делают добрые дела, потому что они не заняты только самими собой, не сосредоточены на собственных делах и проблемах и поэтому могут видеть бедствия других. Эти люди пожертвуют всем, будут делать добро в ущерб себе, чтобы другие могли вздохнуть с облегчением. Наш праотец Авраѓам принадлежал к этой группе. Он делал благо, потому что слышал ближнего своего и любил его, как самого себя. Он настолько не был увлечен личной выгодой, что был в состоянии понять потребности другого человека. Тора потому не говорит о сожалении Авраѓама о потере Б‑жественного присутствия, что он никогда не думал о себе. Ведь необходимость подать стакан воды в пустыне трем путникам была для него важнее, чем его личное горе от потери откровения Шхины, и он просто встал и сделал это.
Мы — народ Израиля, потомки Авраѓама — должны продолжить его особый путь и быть теми, кто жертвует своим удобством и своими привычками в пользу ближнего. Тогда, конечно, мы все вместе удостоимся увидеть приход Мошиаха. Да произойдет это скоро, в наши дни! Омейн!