В этом году порядок чтения Торы предписывает читать главы «Ахарей мойс» и «Кдойшим» вместе, как и на прошлой неделе мы читали две главы — «Тазрия» и «Мцойро». В таком случае в синагоге после субботнего чтения недельной главы читается Ѓафтора «Ахарей мойс», а та, что относится к «Кдойшим», не читается. И именно поэтому я хочу сегодня поговорить на тему Ѓафторы главы «Кдойшим», чтобы вспомнить то, о чем в ней рассказывается…
Текст Ѓафторы взят из 20‑й главы книги пророка Йехезкеля и начинается со второго стиха. Однако для того, чтобы понять связь событий, важно знать, о чем написано в первом стихе. Йехезкель был пророком-изгнанником. Он покинул Землю Израиля и был отправлен в Вавилон вместе с группой знатных жителей Иерусалима за десять лет до разрушения Первого Храма. И вот на седьмой год его изгнания, «в пятом месяце, в десятый день месяца» (на следующий день после 9 ова), «пришли мужи из старейшин Израиля вопросить Г‑спода и сели перед лицом» Йехезкеля. Кто были эти старейшины Израиля? В книге «Седер ойлом» сказано, что это были Ханания, Мишаэль и Азария, известные тем, что за отказ преклониться перед идолом были брошены в раскаленную печь, но вышли из нее живыми. Именно они пришли к Йехезкелю, чтобы просить Всевышнего не допустить разрушения Храма.
Ѓафтора начинается с ответа на эту просьбу, который Б‑г вкладывает в уста Йехезкеля. Г‑сподь говорит, что народ Израиля не ведет себя должным образом, и добавляет, что это не ново: их предки тоже вели себя неподобающе. И тут мы узнаем нечто, чего никогда раньше не слышали. Пророк говорит: «Так сказал Г‑сподь Б‑г: «В день избрания Мною Израиля… Я открылся им в земле Египетской и поднял руку Мою с клятвой им, сказав: «Я — Г‑сподь, Б‑г ваш!» (Йехезкель, 20: 5–6). Всевышний говорит, что уже в Египте Он выбрал народ Израиля и пообещал вывести его из рабства и привести в землю, «которую изыскал для них, текущую молоком и медом, краса она всех земель». Пророк утверждает, что Б‑г обратился к сынам Израиля еще в Египте и сказал: «Пусть отвергнет каждый мерзости, что пред глазами его, и идолами Египта не оскверняйте себя: Я — Г‑сподь Б‑г! Но они восстали против Меня и не хотели слушать Меня… и идолов Египта не оставили они» (там же, стихи 7–8). Раши в своем комментарии объясняет: «Аѓарон предсказал это пророчество, прежде чем Б‑г открылся Моше в горящем кусте». Всевышний повелел им через Аѓарона еще в Египте прекратить заниматься идолопоклонством, но они не послушались. И в результате Творец хотел, не дай Б‑г, «излить гнев Свой на них, истощить ярость Свою над ними в земле Египетской». Тем не менее, Б‑г не сделал этого, потому что не желал, чтобы египтяне сказали, что Он погубил евреев в Египте, так как не смог вывести их оттуда.
Нигде и никогда до этого никто не рассказывал историю о том, что Б‑г поручил Аѓарону попытаться убедить евреев прекратить заниматься идолопоклонством в Египте. Однако сыны Израиля не прислушались к повелению Всевышнего, и тогда Он захотел истребить их, не дай Б‑г. Тем не менее, желание свое Творец не осуществил, справедливо полагая, что это будет воспринято египтянами и другими народами, как Его собственная слабость. Об этом не написано ни в Книге Шмойс, ни в Дворим, ни у Йеѓошуа или в других частях Танаха. До сих пор это была «секретная информация». И только Йехезкель, живший почти через девятьсот лет после Исхода из Египта, рассказывает нам эту историю. Почему же она не была предана гласности до этих пор? Раши говорит очень интересную вещь: «Почти девятьсот лет, от пребывания в Египте до Йехезкеля, Его любовь оберегала их», и поэтому «любовь покрывает все грехи» (Мишлей, 10: 12).
В течение девяти веков Всевышний скрывал эту историю из любви к народу Израиля. Это учит нас тому, что тот, кто любит свой народ, не будет позорить его перед всем миром. Но здесь возникает вопрос: если Б‑г скрывал эту историю почти девятьсот лет, то что произошло сейчас, что изменилось и позволило говорить об идолопоклонстве евреев в Египте открыто? Прежде, чем ответить на этот вопрос, вспомним еще одну историю.
В конце недельной главы «Шлах» рассказывается, что сыны Израиля, будучи в пустыне, «нашли человека, собиравшего дрова в день субботний» (Бамидбор, 15: 32). Получается, что в самом начале скитаний по пустыне был среди сынов Израиля один, который осквернил Субботу. Тора не называет его имени, а пишет только «человек», предпочитая сохранить анонимность. Талмуд (трактат «Шабос», 96б) приводит обсуждение вопроса о том, кто является этим неназванным евреем. Рабби Акива сказал: «Собиравший дрова — это Цлофхад», — и доказал это, ссылаясь на другие стихи Торы. Рабби Йеѓуда бен Бсейра на это заметил: «Акива, Тора скрывает его имя, а ты называешь!» Но, несмотря на то, что замечание рабби Йеѓуды было справедливо, Талмуд оставил обличающие слова рабби Акивы, указавшего всем, кто собирал дрова в Субботу. И тут возникает вопрос, подобный тому, что мы задавали выше. В течение почти 1500 лет евреи читали эту историю и не знали, кто был этот человек. Так почему вдруг все изменилось, и было позволено предать гласности его имя?
И еще один похожий случай мы встречаем в начале Книги Дворим, которая представляет собой одну длинную речь, произнесенную Моше-рабейну за пять недель до его смерти. В ней Моше подводит итоги сорока лет блужданий по пустыне, говорит о даровании Торы, грехе золотого тельца, грехе разведчиков и многом другом. Но начало этой длинной речи может показаться немного странным: «Вот речи, какие говорил Моше всему Израилю на берегу Иордана, что до пустыни, что до степи, против Суфа, между Паран, и между Тофель и Лаван, и Хацерот, и Ди-Заѓав. Одиннадцать дней пути от Хорева через гору Сеир до Кадеш-Барнеа» (Дворим, 1: 1, 2). Почему Моше упоминает все эти места, объясняет Раши: «Потому что это речи обличительные, и здесь перечислены все места, где они гневили Вездесущего. Он говорил, не называя открыто, и прибег к указанию непрямому из почтения к Израилю». Из этого комментария следует, что Моше хотел напомнить народу Израиля о его неправильном поведении, но, с другой стороны, не хотел слишком позорить его. Моше поступил так, как делает каждый любящий отец, когда напоминает сыну о проступке и в то же время не хочет смутить его. И отец, и ребенок — оба знают, что это означает, так что нет необходимости в подробном рассказе. Моше напомнил евреям названия мест, где они гневили Г‑спода, и этого было достаточно, чтобы они поняли, что именно имеется в виду. Раши же в своих комментариях детально показывает, что названия местностей содержат в себе указания на грехи народа Израиля.
Любавичский Ребе задает практически тот же вопрос, что и рабби Йеѓуда бен Бсейра в Талмуде: «Почему Тора скрывает, а Раши открывает?» Если Тора намеренно не описывает то, что произошло в тех местах, чтобы сохранить достоинство народа Израиля, то почему Раши позволяет себе открыто говорить об этом? Разве он не беспокоится о достоинстве Израиля? Ребе, отвечая на заданный вопрос, говорит, что в таком случае важную роль играет фактор времени. События, о которых говорит Моше, были по-прежнему свежей раной для поколения, вступающего в Землю Израиля. Следовательно, чтобы не уронить достоинства Израиля, Моше напоминает о них лишь намеками. Но во времена Раши, 2400 лет спустя, уже можно было не опасаться, что кому-либо будет стыдно при описании подробностей этих грехов. С другой стороны, это поможет лучше понять историю.
То же самое можно сказать о человеке, собиравшем дрова в Субботу. Надо было скрывать его имя для людей того поколения, чтобы не смущать дочерей Цлофхада, которые любили Землю Израиля. Но во времена рабби Акивы никто не утверждал, что является внуком Цлофхада, так что можно было назвать его имя. И не только допустимо, но и необходимо обнародовать его. Потому что человеку трудно принять близко к сердцу историю без имен и деталей. А вот если вам расскажут, что такой-то человек сделал что-то хорошее, а вы его знаете, он был в вашем возрасте и т. д., то это оказывает на вас большое влияние.
Можно сказать, что по той же причине в течение девяти столетий Всевышний скрывал историю идолопоклонства в Египте, но когда евреи оказались в Вавилоне, больше не было причин держать ее в тайне, и даже наоборот, это могло побудить народ Израиля к раскаянию. Поэтому именно пророк Йехезкель открывает ее нам…
Мы видим, кстати, что такой же порядок принят и в современном мире. Правительства сохраняют в тайне архивные материалы около ста лет, и только после этого срока позволяют их публиковать. Это делается для того, чтобы не стыдить публично людей за неблаговидные слова и поступки, которые через одно или два поколения будут восприниматься совершенно по-другому… Мы же из всего вышесказанного должны сделать вывод, что говорить с осуждением о народе Израиля запрещено, даже если есть за что его осуждать. Можно и должно отзываться о сынах Израиля с похвалой. Как говорит Любавичский Ребе: «Прославлять исполняющего заповедь — это мицва».