Несколько лет назад были найдены и опубликованы воспоминания ребецн Ханы, матери Любавичского Ребе. В этих воспоминаниях рассказывается о тех днях, когда ее муж рабби Леви-Ицхок Шнеерсон, отец Ребе, был главным раввином города Екатеринослава (название позже — Днепропетровск, сейчас — Днепр), о годах его ссылки в Казахстане и о последнем периоде ее жизни (после смерти мужа и отъезда из СССР) рядом с ее великим сыном в Бруклине. Редактор нашей газеты реб Цви-Ѓирш Блиндер (
zvikab) удостоился перевести воспоминания ребецн Ханы с идиша на русский, чем значительно обогатил летопись жизни Любавичских Ребе для русскоязычных евреев.
В одной из глав воспоминаний ребецн Хана рассказывает о том, что ее муж имел обыкновение в первую ночь праздника Песах, после завершения Седера, запираться в своей комнате и читать Шир ѓаширим — «Песнь песней». «Оттуда, — пишет ребецн, — обычно в это время доносились такие рыдания, на которые далеко не каждый способен. Словами же их описать просто невозможно… Помнится, после одного из Седеров двое гостей слушали, как мой муж читает Шир ѓаширим, стоя у дверей его кабинета. Один из них сказал мне, что никогда не слышал ничего подобного и никогда не забудет услышанного. Второй добавил, что если бы даже мой муж произносил эти тексты еще две ночи, он все равно не устал бы его слушать!»
Почему рабби Леви-Ицхок плакал, читая Шир ѓаширим? Что вызвало у него такое волнение? Известно, что «Песнь песней» — история любви мужчины и женщины. Однако это не просто любовная история, а метафорическое описание отношений между Б‑гом и еврейским народом. Всевышний — Возлюбленный, а народ Израиля — Его подруга-невеста. Вся книга описывает, как двое возлюбленных ищут друг друга.
Второй стих в пятой главе начинается со слов: «Я сплю, но мое сердце бодрствует». Любавичский Ребе объясняет в одной из своих бесед, что этот стих — символическое описание времени изгнания. Народ Израиля в голуседуховно спит, а когда человек спит, у него практически отключаются зрение и слух. Он не видит руки Всевышнего, не слышит гласа Б‑жьего… В общем, изгнание подобно темной ночи: вы не можете видеть дорогу, вы не знаете, где находится дверь, а где — окно. То же самое чувствует духовно потерянный еврей: передвигаясь наощупь, он не знает, что такое правильный путь, а что неправильный. Он находится в изгнании. А затем царь Шломо продолжает в том же стихе: «Голос! Стучится друг мой: «Отвори мне, сестра моя, подруга моя, голубка моя, чистая моя». Возлюбленный — Б‑г стучит в дверь еврея, просит и умоляет: «Отвори мне!». Всевышний взывает хотя бы немного приоткрыть дверь, чтобы можно было увидеть хоть какое-то проявление еврейской души. Но «подруга» — народ Израиля отвечает: «Я скинула одеяние свое, как же одену я его?! Омыла ноги мои — как же замараю их?!» (Песнь песней, 5: 3).
Тора и мицвойс сравниваются с едой и одеждой. Тора уподобляется еде, хлебу. Когда человек ест что-то, это становится его плотью и кровью, частью его самого. То же самое происходит, когда человек учит Тору: она становится частью его, он отождествляет себя с посланием Торы. Заповеди подобны одеждам: когда человек надевает какую-то одежду, она тоже становится его частью, и, более того, одежда показывает, кто такой человек, но только пока он в нее облачен. Врач носит белый халат, а судья — черную мантию, но в тот момент, когда они снимают эту одежду, они выглядят, как обычные люди, и одежда больше не влияет на них. То же самое можно сказать о заповедях. Надевая тфилин, еврей соединяется со Всевышним, и каждый, кто его видит, знает, что он взывает к Нему. Но как только еврей снимает тфилин, он снова становится, как и все остальные люди. Подруга говорит своему возлюбленному: «Я скинула одеяние свое, как же одену я его?!» Народ Израиля признается: «Я снял свои еврейские одежды и не использовал их столько лет, пока не забыл, как их надевают. Более того, меня никогда не учили тому, как накладывать тфилин, как обернуться в талес…» Есть на свете евреи, которые ни разу не видели Пасхального Седера в отцовском доме. Они полностью отрезаны от еврейской традиции. Разве можно ожидать от них, что они откроют дверь, когда Б‑г стучится к ним?! Они даже не знают вообще, как открывается эта дверь, как начать вести себя как еврей.
Всемогущий, даже получая такой ответ, не обескуражен. В следующем стихе говорится: «Возлюбленный мой простер руку свою сквозь отверстие в двери…» (Песнь песней, 5: 4). Святой, благословен Он, из огромной любви к еврею делает отверстие в «железном занавесе», отделяющем народ Израиля от своего Небесного Отца. Всевышний проявляет такую сильную любовь к еврею, что вызывает у него необыкновенное волнение: «…и нутро мое взволновалось о нем» (там же). Создатель пробуждает в еврее тоску по тому иудаизму, о котором он даже ничего не знает. Он знает только одно — что он еврей, и это пробуждает в нем страстное желание воссоединиться со Всевышним. Творец делает в сердце каждого еврея, как бы далек тот ни был от иудаизма, отверстие, маленькую дырочку, как след от укола кончика иглы. Через эту дырочку Б‑г освещает Своей великой любовью еврейское сердце, и это пробуждает в нем такое стремление к иудаизму, что даже самый далекий от него еврей ищет возможность присоединиться к Пасхальному Седеру.
В другой своей беседе Любавичский Ребе добавляет, что Всевышний стучит не только в дверь еврея, который потерял связь с иудаизмом или у которого с самого начала не было никакой связи с ним. «Стук в дверь» получают и те евреи, кто умеет «носить еврейскую одежду» — соблюдает заповеди. Как добропорядочные евреи, мы любим отмечать Песах в семейном кругу, молиться в синагоге, где мы хорошо себя чувствуем, и общаться с такими же, как мы, людьми. Нам хорошо живется. Но Ребе говорит: «Голос! Стучится друг мой…» — это Святой, благословен Он, стучит в дверь и напоминает нам, что мы тоже не можем расслабиться и сидеть в кресле за столом Седера в душевном спокойствии. Всевышний говорит нам: «Помни, что за твоей дверью есть еврейский ребенок, который совершенно ничего не знает о своем еврействе, его родители не делают Седер, возможно, потому что они не знают или не хотят, это не имеет значения. Однако в этом нет вины самого ребенка». Вы должны отложить все свои важные дела, даже если вы заняты спасением мира от глобального потепления или чем-то вроде этого. Б‑г просит: «Отвори мне!» Значит надо открыть дверь, выйти на улицу и искать того мальчика или девочку, которые не знают, что они евреи, привести их к себе домой и пригласить за пасхальный стол.
На Песах у нас принято открывать дверь для пророка Элияѓу, но можно сказать, что мы делаем это еще и для того, чтобы напомнить себе и каждому еврею, что наша «дверь» всегда должна быть открыта. Тогда Святой, благословен Он, в милости Своей будет так же поступать и с нами: когда мы придем и постучим в Его дверь, то тоже найдем ее открытой.
Веселого и кошерного Песаха всем нам!